Broginskij, располагайтесь... Если после прочитанного ниже не пропадет желание...
Я ненавижу позднюю осень.
Листья, которые недавно покрывали землю ярким ковром, летали, подхватываемые ветром, исчезли, а снег еще не похоронил краски города. Странное, противное состояние перехода меня угнетало, дышать совершенно не хотелось. Будто бы воздух был грязным, невкусным...
Много месяцев я тонул.
Невозможно познать все грани Одиночества. Невозможно. За плотно закрытыми портьерами, в тумане, сотканном из сигаретного дыма, голосов в нем застывших, аромата плоти, парфюма и крепкого алкоголя я похоронил себя, свое тело. Сознания и чувства разбавил зельями. И каждую секунду понимал, что падаюскатываюсь по наклонной плоскости.
Я не феникс, но даже он воскресает только после того, как полностью сгорит.
Я ненавижу позднюю осень.
Листья, которые недавно покрывали землю ярким ковром, летали, подхватываемые ветром, исчезли, а снег еще не похоронил краски города. Странное, противное состояние перехода меня угнетало, дышать совершенно не хотелось. Будто бы воздух был грязным, невкусным...
Много месяцев я тонул.
Невозможно познать все грани Одиночества. Невозможно. За плотно закрытыми портьерами, в тумане, сотканном из сигаретного дыма, голосов в нем застывших, аромата плоти, парфюма и крепкого алкоголя я похоронил себя, свое тело. Сознания и чувства разбавил зельями. И каждую секунду понимал, что падаю
Я не феникс, но даже он воскресает только после того, как полностью сгорит.
Меня мог спасти только взрыв. Огненный, мощный, испепеляющий Взрыв, который вернул бы мне меня, убил бы страх, заставил перестать себя ненавидеть.